Солнца свет, вновь проник в мой дом,
А земля вокруг лишь объята сном,
Но мир за окном призывал в строптивый путь.
Предо мной честный лик Христа,
Чья любовь всегда вечна и чиста,
Значит неспроста в бездну я не мог шагнуть.
Лик же был тысяч звезд светлей,
Господа творца и царя царей,
И я много дней ожидал свой миг судьбы.
Шепчет мне запертая дверь,
Что внутри со мной затаился зверь,
И мой дом теперь, место скорби и борьбы.
Мысль вдруг, стала словно тень
То, что завтра вновь будет новый день,
И свет солнца мне огласит часы молитв.
Только лишь тишина небес,
Странно так поет, словно спящий лес,
И лукавит бес, что не будет больше битв.
Больше нет времени для снов,
Для строптивых дел и для скверных слов,
Время без оков и сомнений лишь в борьбе.

Как сделать шаг из вакуума вселенной?
И как сойти с пути земных веков?
Чтоб жизнь моя осталась неизменной,
Не выходя за грань могильных снов.
И думал я, бессмертным быть желая,
Всегда одной лишь плотью на земле,
И как Адам в изгнании из рая,
Искал себе пристанище во мгле.
Бог обрести мне предрешил свободу,
От круга зла и прелести земной,
Но взором, вдруг пройдя по небосводу,
Я понял вмиг, тогда какой ценой.
Так слепо шаг, я совершить пытался,
Из своего забвенья бытия.
Ведь я как все бесспорно заблуждался,
Что только плоть, и есть лишь жизнь моя.

Мир словно шут играл со мною,
И первым делал шаг вперед,
Когда сердца в холодный лед,
Он превращал своей игрою.
То искушал меня исскуством,
И сладко песни свои пел,
То на колени встать велел,
Перед общественным безумством.
Он в предвкушении победы,
Себя так гордо прославлял,
И с кем бы всюду не играл,
Того преследовали беды.
Его игра была борьбою
С моим спасением души,
Но ни во мраке, ни в тиши,
Ей никогда не быть рабою.
Слепых идей и убеждений,
В которых нет добра и зла...
Давно любовь в нем умерла,
На ложе блудных вожделений.

Когда мое солнце восходит,
Строптивый является день,
И мир в нем с ума уже сходит
Решив, что душа только тень.
И дом свой я не покидая,
Гляжу на него из окна,
И вовсе не вижу в нем рая,
И даже порочного дна.
В нем правда становится ложью,
Добро в нем становится злом,
А страхи мне душу тревожат,
И вмиг проникают в мой дом.
Любовь в нем становится страстью,
И ценится всюду комфорт,
Где мир постоянно под властью
Того, кто тщеславен и горд.

Внутри нас всех, есть царствие небес,
Добро и зло, и битва между ними;
Одно из них нас делает святыми,
Другое лишь с собой роднит как бес.
Одно творит благие лишь дела,
Другое всех, без сожаленья губит,
Что нас любить не может и не любит,
И не живет, без порожденья зла.
И победив зло станет обвинять
За все грехи соделанные нами,
Ведь омрачив мы жизнь свою грехами,
Любовь творца не сможем осознать.
А если вдруг добро в нас победит,
Душа войдет в Божественное царство,
Где чуждо ей распутство и коварство,
И злобный дух повсюду не следит.

Содрогнусь каждой клеткой своей,
Перед тем, как мир кровью зальют.
Окунусь в реку славных идей,
Когда всех на войну призовут.
Обернусь я назад к тем векам,
Когда каждый желал быть святым,
И кто в душах хранил Божий храм,
Никогда не был властным иль злым.
Но исчез дух достойных времен,
И ценить стали гордость и лесть,
Где людской ум тщеславьем пленен,
И царит всюду ложная весть.
Там где власть пьет из чаши страстей,
А потом в лица верным плюет.
В мире нет больше добрых властей,
Только мир про добро лишь поет.

В слепой толпе народного собранья,
Я целью стал для вечного изгнанья
Перед лицом ее покорных слуг,
Где для других освободил я круг,
Кто слеп и глух в бессмысленных мечтаньях.
В ней не был я, рабом тех убеждений,
Что этот мир случайность всех движений,
Влекущих нас по кругу бытия,
Где средь иных случайных в нем рождений,
Вдруг рождена была душа моя.
Но я не пал под тяжестью сомненья,
Когда толпа вновь разделяла мненья,
Какую цель ей новую избрать,
Где я не мог изгнанья избежать,
Противясь в ней идеям заблужденья.

Желает власти змей, раскрыв от злости пасть,
А в пасти сущий ад, где скверны наши мысли.
Остался один шаг и мир готов упасть,
И вот теперь века над пропастью повисли.
Как ночь сменяет день,
Так тьма заменит свет,
Внутри людских сердец лишь веры и смиренья.
Вот мир ослеп во тьме, и в мире зрячих нет,
В котором древний змей падет к ногам забвенья.
И он теперь в тени распятого Христа,
(Ведь жизнь не может быть от солнца правды скрыта)
Где власть и сила зла, как прежде нечиста,
И кровью часть земли, святых давно залита.
Придут однажды дни, когда исчезнет тень;
Дух мерзостей и лжи вовеки обнажиться,
И мир познает вмиг, последний судный день,
Где только одна часть его преобразиться.

Я так устал от льстивых разговоров,
В которых пустословие и ложь.
Где без суда и грозных приговоров,
Творится вседозволенность, - ну что ж!
Пусть судит Бог, я не имею права,
Терпенья нет судить и обличать,
Как будто бы спасительно и здраво
Я начал жить и воздухом дышать.
Я так устал от дел безбожной власти,
От рук ее убит последний царь.
Ведь и над ней владычествуют страсти
И просят вновь служения, как встарь.
Где утонул теперь в слепой корысти
Дух неизменности и ревности святой,
И дни его истлели словно листья
И навсегда остались за спиной.

Слова людские о любви,
Как увядающие листья,
И ими весь наш мир обвит,
Как сорняками для корысти.
Где блеск красивых, женских глаз,
Повееть может искушеньем,
И их уста от льстивых фраз
Лишь наслаждаются в общеньи.
Где движет миром цель борьбы
За бесконечность выживанья,
И цель, как знаменье судьбы,
И долгий в жизни путь страданья.
Где есть безжизненность планет,
Как холод звездного сиянья,
И край вселенной, как запрет
Для любопытства и познанья.
Где мир реальности и снов,
Среди вранья и убеждений,
Познал лишь сущность лживых слов
Живя, без череды спасений.

Моя печаль смущает сердце мне,
В душе моей, не затаясь на дне.
Когда умом я будущее века,
Желаю вмиг увидеть, как в окне,
Но вижу лишь безумство человека.
И вот весь мир, безумствуя в беде,
Что не нашлось разумного нигде,
Не обретя и средства исцеленья,
Искал себе покоя он везде,
Но находил лишь скорби и мученья.
И я теперь отчаялся душой;
Печаль и скорбь, как тени за спиной,
Вокруг меня уныло заплясали,
Что у окна от пляски их порой,
Не мог глядеть в грядущие печали.

Я мог вступить на путь святых отцов,
Чтобы вовек на Бога положиться.
Но вот за миг с судьбой своей смириться,
В мольбе души я вовсе не готов.
Я мог стерпеть порыв своих страстей
И лишь скорбеть в минуты воздержаний,
Но в сердце глас лишь сладостных желаний,
Зовет меня на встречу новых дней.
Я мог вставать под звон колоколов,
Чтоб каждый день быть в чувстве пробужденья
И лишь просить у Бога утешенья,
В быту своих скопившихся грехов.
Но даст ли Бог мне обрести покой?
Когда с судьбой наступит час разлуки,
Познав за миг всю тяжесть смертной муки,
Но не познав прощенья за чертой.

Побудьте здесь и бодрствуйте братья,
Моя душа смертельно, так скорбит,
Что близок час, когда мне предстоит
Освободить народ мой от проклятья.
Чаша сия меня уж не минует,
Ее до дна мне следует испить.
Лукавый дух в слепой толпе ликует
И вновь ее готов он погубить.
Как будто бы к разбойнику с мечами,
Идут ко мне на суд строптивый взять,
Самих себя способные предать,
Служа лишь тем, кто властвует веками.
И я тогда предстану пред народом,
Где прокричат с толпы - виновен он!
Там где всегда, то сборищем, то сбродом
Бывает их святой синедрион.
Так будьте вы, прошу я вас со мною,
Моим отцом уж уготован час,
И вера вновь, пусть не слабеет в вас,
Когда скорблю смертельно я душою.

И вышел я, как победитель,
Чтобы лишь ересь победить,
Но в один миг лукавый зритель
Меня осмелился судить.
Звено войны в цепи событий,
Среди других ослепший злом,
Противоречащий мне критик,
Всегда с обманчивым лицом.
Идей зловещих вдохновитель,
Одним тщеславьем опьянен.
Несущих истину гонитель,
Воссел страстей своих на трон.
У алтаря души спасенья:
Лжецом, предателем святых,
Войдя в храм веры, без вторженья
Он стал своим среди чужих.
Испив в нем чашу заблужденья
В людской доверчивой судьбе;
Во мне рождая лишь стремленья,
Предать всю жизнь свою борьбе.
Я не был избранным для битвы,
Но на нее провозглашен,
Где им без чести и молитвы,
Избранник Божий осужден.

Пусть в сердце глас, как колокол звучит,
Святых небес и царства неземного,
Ведь прежде я не слышал уж такого,
С чем даже смерть меня не разлучит.
Он не похож на шепот дальних звезд,
На трубный рев иль ангельское пенье;
Не чуждо мне, то дивное мгновенье,
Когда мой дух он выше их вознес.
Когда сей глас нежданно говорит,
Исторгни жизнь души своей от злого
И не вверяй ей ничего чужого,
Что из греха и страсти состоит.
И знай, они причина всяких зол,
И с ними ум приходит в исступленье,
Ведь до конца лишь им сопротивленье,
Ты на земле с терпением обрел.

Стрелы соблазнов ринулись вверх,
Заполнив собой поле битв.
Но не уставали в своих алтарях,
Монахи от слезных молитв.
И огнем стрелы жгли,
Наши мысли в сердцах,
Что для нас, как щиты и мечи,
И сверкались они, как на небе огни,
Словно в них отражались лучи.
Будто бы звуком трубным с небес,
Раздался неведомый глас,
И все вдруг затихло, как в спящих лесах
Пред битвой в решающий час.
Две сестры - ложь и лесть,
В лихорадке своей,
Вмиг запляшут, как тени вокруг,
И найдутся ли те, что хранят в чистоте
Свои души от зла и страстей.

Я поистине был в мире лжи из не многих,
Кто с судьбою своей не умел развлекаться,
И людей всех делил на спокойных и строгих,
Не желая своим лишь страстям пресмыкаться.
Я учился у тех, кто святой всех водою,
Мог всегда осветить в доброте и молитве,
И пожертвовать вмиг, без раздумий собою,
Чтобы яркой звездою гореть в своей битве.
Был я также из тех, кто вступал с тишиною,
В разговор по ночам, глядя на постоянство,
Вновь луны надо мной, где всегда над луною
Из космических тел состоит все пространство.
Если вспомнят меня через многие годы,
Не прольют ни слезы в скорби и сожаленьи,
Где отцу всякой лжи станут верить народы,
И гордиться собой в величайшем паденьи.

Ты говоришь, что Бога нет
И вера в нас лишь заблужденье,
Но мой ответ, как убежденье,
Что без него немыслим свет.
Твои слова - нелепый бред;
Без Бога жизнь твоя бесцельна,
Ты среди бед живешь бездельно,
Без поражений и побед.
И не сочувствуешь другим,
В добро людей совсем, не веря.
Как падший Рим, без лицемерья,
Ты не способен быть своим.
В своем неверии так слеп,
Что служишь бесам словно страсти,
Не крест, но хлеб избрав отчасти,
Ты прославляешь их вертеп.

На нас с глубин души взирает,
Как змей, задумавший напасть
То зло, что злое порождает
И превращает мысль в страсть.
Когда в мечтах любви желанной,
Мы сладкой радостью полны,
Вдруг зло искусно и незванно
Ввергает в похоть или сны.
И искушаемся мгновенно,
Без воздержаний и борьбы,
Как будто к прелестям судьбы,
Всегда влечет нас неизменно.
Во зле начало всех мучений
И в нем не будет им конца,
Где и не будет поколений,
Что всюду славили творца.
Мы стали теми, кто лукаво
Служил народу на земле,
Когда для них в безлюдной мгле,
Притворство было лишь забавой.

Послужим с верностью отечеству родному,
Грех искупив братоубийственной войны,
И если будем мы всегда ему верны,
То не падем к ногам в служении чужому.
И в возрождении наследия святого,
Вдруг встав с колен перед продажностью страны,
Умножим веру в ней, ведь в этом мы сильны,
С молитвой матерей, не проронив ни слова.
Простим вину мы духу времени слепому,
В котором люди злобной гордостью полны,
Где нет давно своей и чуждой стороны,
И больше нет тропы к молитвенному дому.

Я сомкнул очи
И вновь погасло, как будто бы яркое солнце над нами,
Бездны влекомой уже не касаясь прилежно лучами
В омуте ночи.
Там, где под небом,
Люди создали часы и считают года и мгновенья,
Где свою плоть восполняют питанием для сохраненья
Мясом и хлебом.
Звездные дали,
Вдруг перестали на землю бросать свои взоры, сверкая,
Где прекратилось, как будто бы пенье небесного рая;
В мире все спали.
Странное время,
Без промедленья ускорило ход и идет к завершенью,
Словно сильней устремляясь от жизни суетной к забвенью;
Тяжкое бремя.
Освободился
От заблужденья, в котором я был, без сомненья, как пленный,
Что есть разумная жизнь кроме нашей в просторах вселенной;
Мир пробудился.

Я хочу, чтобы ангелом света
Для меня стала чья-то душа,
И была как живая планета,
Где живешь одним Богом дыша.
И от счастья земными веками,
С ней хочу наслаждаться всегда,
И держать мир одними руками,
Где лишь остров, а всюду вода.
Я хочу, чтобы в женском обличьи
Постучала она в мою дверь
И сказала в духовном величьи,
Я с тобой лишь останусь теперь.
Но когда я из царства мечтаний,
Возвращаюсь в реальность свою,
Вновь иду по тропе испытаний
И один о любви я пою.

Неужто нет в нас милости сердечной?
И нет в душе призвания любить,
Пустая жизнь становиться конечной,
Для тех, кто жил, чтоб плотью только сгнить.
Не верю я, что мир ослеп от страсти,
Вдруг к серебру и бесконечной власти;
Так трудно мне своим умом понять,
Что этот век встал у черты забвенья,
И что в нас нет к друг другу сожаленья;
Но сколько он способен простоять?.
Неужто мы в нем Бога позабыли?
Творца всего живого на земле...
Не верю я, что вовсе не любили,
Когда нашлось в нас место сущей мгле,
Когда в своем лишь находись зле,
Мы и тогда детьми для него были.

В чем наших чувств и вожделений суть?
Когда любви они не вырожают,
И вот свой мир готов ты окунуть
В стакан, куда спиртное наливают.
Они в тебе замкнулись словно круг,
И так живут, как будто бы бездвижно,
И лишь тогда ты понимаешь вдруг,
Что на земле так модно и престижно.
Служить грехам и страсти женских глаз,
И для других звездою быть известной,
Чтобы менять желанья всякий раз.
Когда идешь путем судьбы нечестной.
А может быть и чувств любви в нас нет?
Когда сильны, как прежде вожделенья,
Так пусть горит в душе надежды свет,
Что будет день ее преображенья.

Моя жизнь, как река и исток ее вечность,
В ней есть сила добра и судьбы бесконечность,
И она без конца ищет свет иль сиянье
Тех небес, что творят для нее испытанье.
А душа ее то, что зовется любовью,
Где она в один миг стала плотью и кровью,
Для того, чтобы быть и любить безвозмездно,
И стремиться к тому, что для духа полезно.
В ней есть дикая страсть и великое чувство,
И творенье ее - это Божье исскуство,
И внутри нее то, что вселилось однажды,
И пыталось пленить искушением дважды.

Во всем есть промысел и суть,
Всему конец есть, и начало,
Где жизнь душою новой стала,
Земной испытывая путь.
Где вся вселенная огнем,
Как прежде солнечным согрета,
Где вновь в лучах дневного света,
С ней смерть является в наш дом.
Она идет из века в век,
Как будто бы закономерно,
Где непрестанно и безмерно
Ее тревожит человек.

Явный свет, и свет незримый,
Как два лика естества,
Но один неугасимый
В благодати божества.
Как явление и сила,
Как искусство и мираж,
Где без яркого светила
Мир в сиянии был наш.
Это Божий дух, нетленный
Им пространство озарил,
В день, когда во всей вселенной,
Звездных не было светил.

Жизнь иная всем дышет за звездной стеной,
Что носилась в тиши над землею,
Где все было объято святой тишиной,
А земля океаном и мглою.
Обретет ли она на земле свой покой?
И смирит ли души моей страсти?
И по дну из камней будет течь ли рекой?
От дыхания к вечному счастью.
Где моя жизнь земная была рождена,
Чтобы с вечным дыханием слиться,
Не касаясь собой каменистого дна,
Как от жизни уставшая птица.
Но она покоряя с младенчества путь,
Неумело стремиться к спасенью,
И как прежде за стену не может шагнуть,
Где весь мир неподвластен забвенью.

Чудный сон приснился мне в ночи,
Где душа безгрешна перед Богом,
И весь мир в смирении молчит,
Не нуждаясь в воздержаньи строгом.
Где природа райская вокруг,
И с небес не падают каменья,
А над ней лучами солнца круг,
Дарит свои яркие знаменья.
Где блаженно только лишь вдвоем
Вечными садами восхищаясь,
Люди возлюбили Божий дом,
Сладкими плодами в нем питаясь.
Им служили звери, как Богам,
И свои поклоны им дарили,
Там где рай для них был словно храм,
Жить в котором их благословили.
Чтоб росли их души на земле,
И творца лишь славили устами,
И как звезды в бесконечной мгле,
Душами светили всем веками.

Не для того мы рождены,
Чтобы отдав себя забвенью,
Служить пред вечностью мгновенью,
Под светом солнца и луны.
Не для того мы рождены,
Чтобы лишь плотью услаждаться,
И только лестью утешаться
В обличьи мира и войны.
Не для того мы рождены,
Чтобы увидеть правду в лицах,
Во всяких клетках и частицах,
Не видя собственной вины.
Пред Богом все дела видны,
Но мы желаем от рожденья
Впадать, без веры в заблужденья,
И слепо видеть мир, как сны.

Проходит век, за ним другой,
А мир взирает на природу,
Где власть всегда гласит народу,
Что путь, без рабства ни благой.
Проходит день, и снова ночь
Всем дарит сны о мирозданьи,
Или о том, что мир страданий
Исчезнет безвозвратно прочь.
За годом год, так длиться жизнь,
Где каждый всюду не согласен
Твердя, что этот мир опасен,
Без государств или отчизн.
Где только славы и похвал
Лишь ищут трепетно, без Бога,
Но завершается дорога
Из снов ведущая в астрал.

Пусть станут мои чувства
Полетом над землей,
И там где было пусто,
Пусть станет полнотой -
Любви той непорочной,
Что все полнит собой,
Когда я днем и ночью,
Вступаю с миром в бой.
Пусть станут мысли светом
За место ярких звезд,
Где от войны планета,
Покрыта морем слез.
Когда я проживаю
В раздумьях каждый час,
То одного желаю,
Чтоб свет их не погас.

Расскажу лишь тебе, как я ждал нашей встречи с тобой,
Когда мир веселился и песни свои воспевал,
Где я в мире любви, вопрошал ни одною мольбой
У того, кто для нас рай небесный однажды создал.
Я вставал на заре, чтоб увидеть себя в зеркалах,
Где в глазах, как огонь возгоралась к друг другу любовь,
Где тебя словно дочь я родную держал на руках,
И шептал твое имя, устами бесспорными вновь.
Я лежал на песке, чтоб познать берег нашей любви,
Где тебя повстречал и влюбился, без памяти вдруг,
Где при встрече со мной, ты шептала - меня позови!
И любовью своей защити от несчастий и вьюг.
Я стоял у реки, чтобы в ней разглядеть наше дно,
Где душа, без конца достигает небесную даль,
И я в реку глядел, как в незримое нами окно,
И пытался понять, как из сердца сбежала печаль.
А когда до зари в своих мыслях не мог я заснуть,
Подходил я к двери, чтоб за нею услышать шаги,
Но за дверью тропа, за порог вновь просила шагнуть,
И нагим за тобою пойти, хоть до края тайги.

В любовь ли страстную я верил?
Идя к сиянью женских глаз,
Когда однажды в первый раз,
Я свое сердце им доверил.
Словно с покорностью, желая
Быть искушенным красотой,
Что обольщая за собой
Вела в мечту земного рая.
Как мог тогда я искуситься?
Как будто разум потерял,
Который всюду уверял,
Что мне любовь могла присниться.
Во дни большого искушенья,
Себя не мог остановить,
И думал я, что их любить
Готов, без страсти и сомненья.
И с новой силой устремлялся
Всегда к сиянью женских глаз;
Без нежных слов и льстивых фраз,
Строптиво в женщин я влюблялся.

Я к тебе спешил спросить
В тайне на закате дня,
Было ли ко мне влеченье
В твоем сердце, без меня?
Или сердцем может быть
Ты других к себе звала?
И душа твоя покорна
На свиданье с ними шла.
Я к тебе спешил сказать,
Что звездою в небесах,
Мне сияла бы сильнее
В ярко - солнечных лучах.
Или может быть сиять,
Для меня ты не могла?
И все силы на сиянье
Лишь другому отдала.

Где же любовь? - в которую поверить,
Так и не смог; ее я не узрел,
Есть ли моим раздумиям передел?
Которых мне поныне не измерить.
Она ли есть, то чувство вдохновенья?
Когда нас Бог, вмиг ею одарил.
Быть может мне не доставало сил,
Чтобы постичь ее, без постиженья.
Ее искал средь женщин...мне милее
Свет их очей, что душу озарял,
Но их любви я так и не познал,
И среди них ни стал душой светлее.

Кто меня полюбит без корысти?
Кто меня подпустит к сердцу близко?
За окном уж не кружатся листья,
Может, как они, я в зоне риска?
Не встречал я женщин из мечтаний,
Чтобы ощутить любовь и ласки.
Может это путь моих страданий?
Что ведет меня в мир вечной сказки.
Кто утешит добрыми устами?
Чтоб слова согрели мою душу.
Ведь огонь беспечных грез с годами,
Все мое нутро совсем осушит.
Может мне детей плодить не стоит?
Ото всех, кто плотью искушает;
Подо мной земля, как будто воет,
Значит как и я, она страдает.

Я радуюсь, что солнце восстает
На тьму вселенной с яркими лучами,
Где мир земной объятый небесами,
Вновь новый день в грядущем обретет.
И новое движение начнет,
Не отклоняясь в сторону от света,
Где жизнью не насытилась планета,
И смерти круг никак не разомкнет.
И души пробуждаясь в нем от снов
Встают на путь страстей и покаянья,
Где каждый шаг, как время испытанья,
А в каждом испытаньи сто шагов.

Я помню время юных дней,
Когда не знал обид и боли,
И не познал в душе своей,
Что жизнь на вкус не слаще соли.
Где я всем душу раскрывал,
И был невинен всей душою,
И всех мечтою удивлял,
Когда любовь была со мною.
Где каждый вечер воспевал
Я о любви желанной песни,
И вновь с надеждой представлял,
Что с ней наш мир весьма чудесен.
Где я не знал теченья слез
И в пляс с красавицей бросался,
И в роще сосен и берез
Я с ней, любя уединялся.

Душа и тело - это я!
Их дух внутри меня стал мною,
Что вызван к свету бытия
Объятым сном и тишиною.
Их кровь и слезы - это я!
Они во мне текут рекою,
Что плоть мою, как будто яд,
Питая губят лишь собою.
Их боль и чувства - это я!
В них нет спокойствия и меры,
Но в них хранила жизнь моя
В спасенье душ остаток веры.

Жизнь иная всем дышет за звездной стеной,
Что носилась в тиши над землею,
Где все было объято святой тишиной,
А земля океаном и мглою.
Обретет ли она на земле свой покой?
И смирит ли в душе моей страсти?
И по дну из камней будет течь ли рекой?
От дыхания к вечному счастью.
Где моя жизнь земная была рождена,
Чтобы с вечным дыханием слиться,
Не касаясь собой каменистого дна,
Словно малая, райская птица.
Но она покоряя с младенчества путь,
Неумело стремиться к спасенью,
И как прежде за стену не может шагнуть,
Где весь мир не подвластен забвенью.

Ко мне явились, не спросив
Мои неистовые страсти,
Все силы из души испив,
Свои усилили напасти.
Была гордыня среди них,
Что нас с тобою разлучила,
И вот теперь в глазах твоих,
Моя душа, как злая сила.
Я не прошу, и не молю
Меня простить из сожаленья,
Но знай, что я в душе люблю
С тобой счастливые мгновенья.
Не исчезай моя любовь
Из моей жизни в бесконечность
Туда, где я не буду вновь,
Тобою наслаждаться вечность.

Далек мой край, где нет идей стремленья,
Где пенье птиц затихло на века,
А в сердце вновь зеркальная река,
Меня в свои лишь манит отраженья.
В них мир души на вид весьма прекрасен,
Как будто цвет румянца на лице;
Но что же в ней откроется в конце,
Мне до сих пор ответ совсем не ясен.
И вот река невольно отразила,
Невинный взгляд младенческой души,
Где Божий свет, тогда еще в тиши,
Стал ее греть, как огненная сила.
И вот она в любви была согрета
Тем кто в нее жизнь вечную вдохнул,
И его дух к ее устам прильнул,
Вот и душа сама, как лучик света.

Любовь не борется ни с кем,
Она желает лишь спасенья,
И словно мать преображенья,
Для всех однажды станет всем.
В ней нет ни горести, ни зла,
И нет в ней горьких слез теченья,
В ее обитель даже мгла,
Не совершит вовек вторженья.
В ней есть и сердце и душа,
А с ними разум и сознанье,
И только опыт и познанье
Ее питают не спеша.
Любовь ни праздненство, ни пир,
Она есть акт природы Бога,
Кого постичь не в силах мир,
Когда ее нитак уж много.

Какое чудо жить и видеть сны,
И в этих снах не чувствовать мученья,
Как будто бы я жду прикосновенья
С родной душою среди тишины.
И вновь любить вовек, не зная зла,
И всем светить вновь впереди свершений,
Ведь чудо в том, что среди всех свечений,
Во всей красе своей она светла.
Какое чудо жить и видеть мир,
И в мире быть сосудом откровенья...
Вот чудеса! Как будто вне творенья,
Душой всегда объят был весь эфир.
И бледен солнца свет уж перед ней,
И вовсе нет в ней темного пространства,
Ведь чудо в том, что в мире постоянства,
Она должна светить еще сильней.